О себе : Родился я в Москве в 1928 году. Когда началась война, при домоуправлении была создана местная противовоздушная оборона, в которую я и записался. Помогал взрослым таскать песок и воду на чердаки, потом это очень помогло при тушении зажигательных бомб, а падало их немало. Следил, чтобы соблюдалась светомаскировка, при воздушных налетах дежурил на крыше; работы хватало. В 1943 году я и двоюродный брат Анатолий Никифоров решили идти на фронт. В военкомате сказали, что рано, но идет набор в Школу юнг, объяснили, какие нужны документы. В Свердловском райкоме ВЛКСМ, узнав о нашем желании учиться в этой Школе, приняли в комсомол. Труднее было объяснить свое решение маме, ведь она осталась одна — отец погиб в начале войны. Но она поняла меня. И мы вместе с группой таких же мальчишек отправились в Архангельск. Там — собеседование, медкомиссия, небольшой экзамен: диктант и решение задачи. И мы зачислены учиться на боцманов флота. Переоделись во флотское обмундирование и на пароходе отправились на Соловецкие острова. Часть юнг осталась в Соловецком Кремле — здесь им предстояло жить и учиться. Другая часть, куда я вошел, отправилась в поселок Савватьево. Я — в 3 — й роте боцманов, 22 — я смена. Спасибо юнгам первого набора. Это они соорудили землянки, удобные и теплые — жить можно, помещалось две смены.— около 50 человек. Первым делом, взяв наматрасники, отправились на берег бухты набивать их сухими водорослями, спать было удобно. И начались учебные будни. Два дня учебы, третий — хозяйственные работы: на камбузе, заготовка дров и т.д. После изучения оружия приняли воинскую присягу. Выдали погончики и самое удивительное — ленточки с бантиком. К режиму привык быстро, учиться было легко. Боцманам больше всего нравилось ходить на шлюпках на веслах, под парусом, но все же хотелось быстрее на фронт, на корабли. Наконец — то настал день экзаменов. Мой двоюродный брат отправился на Тихоокеанский флот, а я — на Черноморский. Снова пароход, Архангельск, поезд и — Севастополь. Из флотского экипажа, быстро отобрав, нескольких юнг разных специальностей, и меня в том числе, повели на канонерскую лодку «Красная Абхазия». И сразу в салон командира корабля. Критически оглядев «пополнение» и остановив взгляд на ленточке с бантиком, поинтересовался: «Кто придумал?» Но мы этого не знали. Вызвав командиров боевых частей, приказал провести экзамен и через два часа доложить. Боцман увел меня к себе и ответами моими остался доволен. Через два часа собрались у командира, все доложили: специальность знают, можно ставить на самостоятельную вахту. «Неплохо вас учили!» — сказал командир. Вызвав писаря и баталера, приказал выдать ленточки «Красная Абхазия» и издать приказ: срок службы считать с сегодняшнего дня. Личный состав корабля принял нас хорошо, правда, пытались «купить» — вроде «сходи на клотик за тем — то», «поищи в шпигате того — то»... У юнг всегда находился ответ, и скоро все встало на свои места, никаких обид, никаких поблажек. Через несколько дней был получен приказ: принять на борт пополнение — полк морской пехоты и доставить в Румынию, в Констанцу. Приняли, доставили нормально, на обратном пути расстреляли две плавающие мины. Наш отдельный дивизион канонерских лодок первоначально состоял из четырех кораблей — «Красная Армения», «Красная Грузия» (погибли во время боевых операций), «Красная Абхазия» и «Красный Аджаристан»; потом прибавились три трофейные румынские лодки: <<Аракс», «Ахтуба», «Ангара». И вот этому дивизиону было приказано перебазироваться в Одессу. Первым в Одессу, в Арбузную гавань заходил «Аракс», на котором находился штаб дивизиона. И не дойдя 100 метров до причала, под грохот взрыва, корабль переломился, как спичка, и ушел под воду. Другие корабли спустили шлюпки, из 120 человек команды живых из воды подняли 15, в том числе юнгу — рулевого 2 — го набора Петю Нуреева, а юнгу — радиста, фамилию не помню, подняли мертвого. Как потом оказалось, немцы перед отступлением заминировали бухту. Об окончании войны мы узнали в море. Уволились в запас старослужащие. Я уже старший матрос, и служба продолжалась. В марте 1946 года после отбоя командир вызвал семь человек, меня в том числе, и заявил: «Вам поручается важное государственное задание: ехать в Германию, принять немецкие трофейные корабли и привести их в Севастополь. Название операции: «Экспедиция особого назначения — 22». Сейчас собрать вещи, поменять ленточки на "Черноморский флот" и на вокзал быстро». Через две недели прибываем в город Свинемюнде, бывшую военно — морскую базу немцев. В тот же день попадаю на тральщик Т — 927. Три месяца ремонтировали, изучали и налаживали немецкую технику, готовясь к походу. На корабль прибыли командированные писатели в форме капитанов третьего ранга Лев Кассиль и Сергей Михалков. О нашем первом походе группы кораблей вокруг Европы они впоследствии напишут книгу «Европа слева». В июле первая группа в составе четырех кораблей под командованием капитана третьего ранга Жирова вышла в море. В Атлантике погода резко ухудшилась. В Бискайском заливе ветер 8 баллов, сильный шторм, вынуждены были в порту Брест отстояться. Недалеко от Гибралтарского пролива корабль потерял ход, в котлах потекли трубки. Решили брать нас на буксир. Очень трудно при большой волне заводить буксир, но боцманская команда справилась. В это время в кочегарке шла тяжелая и опасная работа: в неостывшем котле кочегары заглушили протекающие трубки и дали ход кораблю. В Гибралтаре пополнили запасы воды и снова в море. Вот и Севастополь. На кораблях эскадры все выстроены по большому сбору, нам устроена торжественная встреча. Всем объявлена благодарность командующего, вручены медали «За победу над Германией», а мне еще и медаль «За оборону Москвы» (документы переслали в наградной отдел Черноморского флота). Через три месяца корабль передали рыбакам. А нас — во флотский экипаж, где формировалась группа для пополнения Тихоокеанского флота. И отправился я в конце 1947 года на Дальний Восток, порт Советская Гавань, на Т-526 (американский тральщик, полученный нами по Ленд — лизу) главным боцманом. В 1950 году я демобилизовался в звании «старшина первой статьи» и... домой в Москву. Тогда бурно развивалось строительство московского метрополитена. Поступил на курсы помощников машиниста, направили в депо «Красная Пресня», где уже работали несколько соловецких юнг. Потом окончил курсы машинистов. Конечно, ответственности стало больше, ведь за спиной множество людей. Когда поставили новую аппаратуру, обеспечивающую безопасность движения поезда, начал работать один, без помощника. Помнится, как — то на станции «Курская — кольцевая» при посадке пассажиров между третьим и четвертым вагонами провалился пассажир. А ведь в контактном рельсе 850 вольт напряжения! Нельзя медлить ни минуты. Поэтому срочно снял через диспетчера напряжение, и совместно с дежурной по станции извлекли на платформу упавшего пассажира. Пьяного, но живого. Этот случай стал для меня памятным вдвойне, ибо та дежурная по станции впоследствии стала моей женой. В 1973 году в клубе депо «Красная Пресня» при содействии секретаря партийной организации Анатолия Казакова (тоже юнга 2 — го набора) состоялось первое собрание московских юнг — ветеранов Соловецкой школы. Было решено объединиться в единую организацию ветеранов. Первым председателем Московского совета ветеранов соловецких юнг стал Виктор Максимов, юнга первого набора. Впрочем, о начале движения московских юнг хорошо рассказал бывший юнга Виталий Гузанов в своих воспоминаниях. Повторяться не буду. Имею правительственные награды.